Вот именно об этом желтолицем и так мило сумбурном поэте думал Александров, когда так торжественно обещал Оленьке Синельниковой, на свадьбе ее сестры, написать замечательное сочинение, которое будет напечатано и печатно посвящено ей,
новой царице его исстрадавшейся души.
Неточные совпадения
Наполненное шумом газет, спорами на собраниях, мрачными вестями с фронтов, слухами о том, что
царица тайно хлопочет о мире с немцами, время шло стремительно, дни перескакивали через ночи с незаметной быстротой, все более часто повторялись слова — отечество, родина, Россия, люди на улицах шагали поспешнее, тревожней, становились общительней, легко знакомились друг с другом, и все это очень и по-новому волновало Клима Ивановича Самгина. Он хорошо помнил, когда именно это незнакомое волнение вспыхнуло в нем.
«От равноправности и свободы и то мое, что было в прежних
царицах, получает
новый характер, высшую прелесть, прелесть, какой не знали до меня, перед которой ничто все, что знали до меня.
Но больше, еще гораздо больше могущества и прелести дается каждой из этих сил во мне тем
новым, что есть во мне, чего не было ни в одной из прежних
цариц.
«Но то, что во мне
новое, что дает высшую прелесть тому, что было в прежних
царицах, оно само по себе составляет во мне прелесть, которая выше всего.
Но теперь он любит. Любит! — какое громадное, гордое, страшное, сладостное слово. Вот вся вселенная, как бесконечно большой глобус, и от него отрезан крошечный сегмент, ну, с дом величиной. Этот жалкий отрезок и есть прежняя жизнь Александрова, неинтересная и тупая. «Но теперь начинается
новая жизнь в бесконечности времени и пространства, вся наполненная славой, блеском, властью, подвигами, и все это вместе с моей горячей любовью я кладу к твоим ногам, о возлюбленная, о
царица души моей».
Барыни пожилые старались хитро сочетать
новый образ одежды с гонимою стариною: чепцы сбивались на соболью шапочку
царицы Натальи Кириловны, а робронды и мантильи как-то напоминали сарафан и душегрейку.
Шура. Ты — занятная. Всегда выдумываешь что-нибудь
новое, а все говорят одно и то же: война — Распутин —
царица — немцы, война — революция…
Как оскорбленная
царица, через плечо, глядела на него Люба яростными глазами и вдруг, точно поняв, точно обезумев, — с радостным стоном бросилась в середину толкущихся женщин и быстро затопала ногами. Если бы не серьезность пьяных лиц, если бы не яростность потускневших глаз, не злоба искаженных, искривленных ртов, можно было бы подумать, что это
новый, особенный танец без музыки и без ритма.
В конце мая совершилось великое событие: пчелы отпустили старую матку в
новое царство, сами же остались с
новой оплодотворенной
царицей, которая тотчас же стала класть яйца.